После нескольких пыток хафлинг наконец забралась по гладкой стене. Поискав за головой одной из статуй демонов, она вытащила стеклянный шар. Он был холоден, как лед, но излучал магический свет, гораздо более яркий, чем свеча или факел. Оливия спрыгнула вниз.

Она осветила камеру Акабара.

— Ничего не случилось, — зарычала она, опуская сферу, чтобы найти свой меч.

— А почему что-то должно произойти? — пожал плечами сумасшедший. Вы стоите на месте.

— Да, — кивнула Оливия. Она шагнула вперед и попала в камеру. О! Это здорово. Спасибо, — сказала она Искуснику. Она положила меч на пол и осмотрела Акабара. Он еще дышал, но ей было не под силу снять его с крюка. Она могла бы забраться по его туловищу и открыть замок, но его наручники была закованы, а не просто закрыты.

— Нужна помощь? — послышался голос сзади. Оливия обернулась и проткнула бы говорившего, если бы тот не успел увернуться. Рядом с ней стоял Искусник. Она оставила светящийся шар в таком положении, что он освещал также и его камеру.

Теперь мужчина держал волшебную сферу в руке.

— Держись от меня подальше, — приказала Оливия, размахивая мечом.

Искусник криво ухмыльнулся. Его глаза стали чище, он держался прямо и выглядел здоровее.

— Если я уйду, то как вы будете снимать вашего друга?

Оливия приподняла брови.

— Вы не сумасшедший.

Искусник усмехнулся.

— Я тоже так всегда говорил.

— Я хочу сказать … ну, вы не такой, как были только что.

— Камера, где я был, заколдована так, что ослабляет своего узника.

— О! — Внезапно вспомнив, что Искусник один из хозяев Элии, Оливия отступила назад и вытащила меч. Почему вы хотите помочь?

— Слушай, ты собираешься целый день махать у меня перед носом своим коротким мечом или влезешь мне на плечи и отцепишь этого неудачливого южанина?

Хафлинг нахмурилась, но Искусник был прав. Она вздохнула и, убрав меч за спину, осторожно подошла к нему.

Искусник нагнулся, подставляя ей руки. Оливия взялась за его плечо и полезла. Он был сильный человек, высокий, как Акабар, и даже шире его в плечах.

Оливия ловко залезла ему на плечи.

— Когда я подниму его, отцепи кандалы, — сказал Искусник.

Когда Акабар был освобожден, хафлинг слезла вниз. Взяв волшебника на руки, Искусник вынес его из камеры и положил на землю. Оливия вышла следом, неся меч и волшебный шар.

Искусник осмотрел раны Акабара.

— Ты можешь лечить?

— Я что, похожа на паладина?

— Наверху, в столовой, есть шкаф. Он заперт, но внизу есть кнопка. Там должны быть лекарства, если Кассана их не убрала. Возьми их и одежду для него и возвращайся скорей. О, и оставь меч.

Избавленная от необходимости принимать решения, Оливия сразу подчинилась.

Минут через пятнадцать она вернулась с лекарствами и волшебной книгой Акабара, которая тоже лежала в столовой, одеждой Зрая Пракиса, двумя кухонными ножами и мешком еды.

Сидя рядом с Акабаром, Искусник, соскребал мечом свою бороду. Его лицо казалось измученным, как у генерала, который долго был на войне, или как у королевского мудреца, который больше не нужен своему повелителю.

Порывшись в тюке, сделанном из скатерти, Искусник вытащил лекарства, перемешал их, превратив в клейкую массу, которой намазал порезы на груди и лице Акабара; Волшебник застонал, и его раны начали затягиваться. Искусник сунул остатки лекарств в карман плаща.

— Его раны заживут примерно через час, — сказал Искусник. Он повернулся и строго посмотрел на Оливию. — Итак, кто он, кто ты и как вы попали сюда?

— Он — Акабар Бель Акаш, волшебник. Я — бард Оливия Раскеттл. Я пытаюсь спасти Элию от Кассаны, которая хочет поработить ее…

— Я знаю все о Кассане и Элии, — перебил Искусник. Кто вы в действительности?

— Говорю же. Он Акабар Бель…

— Я понял тебя, хафлинг. Но ты не можешь быть певицей.

— Извините?

— Я сказал, ты не певица. Ты можешь прикрываться этим, но не бывает хафлингов-бардов.

— Вы очень ошибаетесь, — рассердилась Оливия. — Я — хафлинг, и я — бард. Я пою, играю на гитаре и тантане, сочиняю песни и музыку.

— Это делает тебя трубадуром или менестрелем. Твоего умения, может, и достаточно, чтобы очаровывать людей, но для того, чтобы быть настоящей певицей, ты должна многое уметь. Без этого магия слова никогда тебе не подчинится. И я знаю лучше, чем любой из моих коллег и любой из мудрецов, что хафлинги этого не могут.

— А ты откуда знаешь это?

— Потому что я бард. Безымянный Бард.

— Безымянный Бард? Что это значит?

— Это значит, что они забрали мое имя. Также, как короли варваров уничтожают жен и детей своих врагов, она запретили мои песни и вычеркнули мое имя из истории — и из моей памяти тоже.

— Вы имеете в виду Кассану?

Безымянный Бард засмеялся.

— Едва ли. Для этого нужно гораздо больше силы, чем у нее.

Волна вдохновения наполнила Оливию.

— Вы сочинили песни, которые поет Элия. Вы ее друг Харфер.

Безымянный Бард посмотрел на Оливию. Она чувствовала себя не очень-то удобно и отвела глаза.

— Это не значит, что я подслушивала, — промямлила она.

— Я помню барда, настоящего барда, его звали Раскеттл. Олаф Раскеттл. У него была дурная привычка. Он был игрок. Он мог поставить карту на свою мать. Я думаю, что, когда ты встретила его, у него ничего не осталось, кроме имени.

Оливия прищурилась на Безымянного Барда.

— Он содержит таверну в Прокампуре. Он не может проиграть таверну — она принадлежит его жене.

— Там он и предложил тебе свое имя.

Оливия пожала плечами.

— Он не может больше играть, он потерял правую руку. Его голос пропал.

— А тут ты подвернулась. Играла утяжеленными костями ?

— Нет!

— Очень хорошо. Ты честно получила имя. Но все права и привилегии ты никогда не заслужишь.

— То, что люди не замечают талантов хафлингов, не дает им права считать, что таковых не существует.

— Но ты даже не пыталась поступить в школу бардов?

Хафлинг замолчала на минуту.

— Нет.

— Почему? Не надо отвечать. Меня не интересуют твои объяснения. Ответь сама себе. А теперь скажи мне, как ты стала спутницей Элии?

Оливия не хотела отвечать, но помощь Безымянного Барда была нужна. Она рассказала, как Дымка похитила ее из каравана в Кормире и как Димсворт нанял Элию. Она описала их битву с элементалью, ужасный случай на свадьбе.

Рассказала, что Димсворт узнал о таинственных знаках и о сражении с калмари.

Вначале она нервничала, как школьница на экзамене, но поскольку никогда не отличалась особой молчаливостью, ее рассказ потек гладко и плавно.

К собственному изумлению, она рассказала правду о договоре с Фальшем, хотя знала, что история ничего не потеряет, если опустить этот критический момент.

Она пересказала то, что Акабар говорил ей о случившемся в Айлаше, как Дракон покорил Дымку, о битве с Моандером, и, наконец, как они были захвачены врагами Элии: она по глупости, другие — силой.

У Оливии никогда не было такого заинтересованного слушателя. Он прервал ее только однажды, когда она описывала, как Кассана заставила Элию бить Акабара.

— Ты говоришь, она плакала? — спросил певец.

— Конечно, плакала, — ответила Оливия. — Акабар — ее друг, и ведьма использовала Элию, чтобы мучить его. Я видела, как слезы текли по ее щекам и падали на пол, оставляя темные пятна. Кассана подумала, что это смешно, и глупо пошутила. Она сказала:

«Смотри, Зрай, она плачет. Могу биться о заклад, я знаю, кто научил ее этой шутке». Затем она усыпила Элию своим жезлом.

Нижняя губя певца задрожала на секунду. Он сжал зубы.

— Что дальше?

Оливия, рассказала, как Кассана усыпила ее, и о договоре со Зраем Пракисом.

— Он открыл для меня дверь. Наверху было только два стражника. Я убила их и спустилась, чтобы найти Акабара.

Проснулся Акабар. Хотя и очень слабый, он попытался схватить Раскеттл за горло и придушить, но Безымянный Бард оттолкнул его руки.